– Откуда ты знаешь, что причинил? – спросила она, демонстрируя беззаботную улыбку.

– Ты его любишь.

Вся кровь отхлынула от ее лица. Она только теперь начала осознавать, что; с ней происходит. Но, услышав обвинение, она не смогла отрицать его. Попыталась что-то сказать, но язык не слушался.

Он прочел смущение на ее лице и встал.

– Значит, мороженое. Отлично. Ты какое любишь, Кэти? Ванильное или земляничное?

До поездки в Сент-Мартин, которую планировал Блейк, оставалось всего два дня. Времени было в обрез. Блейк лихорадочно расхаживал по кабинету и диктовал, диктовал, так что у Кэтрин занемели пальцы, а Блейк, у которого всегда было отличное настроение, казалось, в любой момент готов был выйти из себя.

– Черт возьми, тебе отлично известно, что я не указываю в подписи мой средний инициал, – гремел он, яростно швыряя только что напечатанные письма ей на стол. – Изволь переписать!

– Если я не подхожу, – обиженно произнесла она, – почему бы тебе не пригласить для этой работы Вивиен?

– Она бы давно уже ударилась в слезы, – признал он с усмешкой.

Она потянулась на своем стуле, скрестила стройные ноги под серой юбкой, удачно подобранной к шелковой блузе.

– От страха запятнать свою безупречную репутацию? – спросила она.

Он задумчиво взглянул на нее сквозь пелену сигаретного дыма.

– Тебе, Кэт, такая опасность не грозит, правда? – тихо спросил он. – Ты знаешь обо мне все: мои слабости, мои привычки.

– Что я вообще знаю о тебе, Блейк? – отстраненно произнесла она. – Иногда ты кажешься мне таким странным…

Он поднес к губам сигарету.

– Например, тогда, в беседке, да, Кэт? – осторожно спросил он, наблюдая, как румянец заливает ее щеки.

Она уткнулась взглядом в блокнот, а сердце ее готово было выскочить из груди.

– Не знаю, чего еще ты хочешь от меня, Блейк.

Он встал, подошел к ней и взял за подбородок, приблизив ее лицо к своему пронизывающему взгляду.

– Я мог бы сказать тебе то же самое, – хрипло произнес он. – Вы очень молоды, Кэтрин Мэри.

– О да, по сравнению с вами я просто дитя, – парировала она.

– Котенок рассердился и фыркает, – проворчал он. Что-то дикое и опасное сверкнуло в его глазах. – Ты будешь шипеть и царапаться, если я займусь с тобой любовью, Кэтрин? Или мурлыкать?

Она чуть не задохнулась от обиды.

– Никогда!

Его взгляд заскользил вниз по ее фигуре.

– Как ты думаешь, Кэт, я научу тебя мурлыкать? В тот раз твои губы обезумели под моими. Я все еще ощущаю их вкус, даже теперь.

– Я… не соображала, что делала, – слабея, прошептала она, смущенная воспоминанием о своей самозабвенной покорности.

– По правде говоря, я тоже, – пробормотал он, словно забывшись, глядя на ее рот с какой-то тревожно-настойчивой пристальностью. – Я лишь прикоснулся к тебе – и тут же потерял всякий здравый рассудок. Думал лишь о том, что хочу заниматься с тобой любовью, пока не перестану сгорать заживо.

Она затаила дыхание, глядя ему прямо в глаза. Это было похоже на разряд сверкнувшей молнии. Она испытывала то же самое, но он признался ей только в физическом влечении – именно от этого предостерегал ее Филлип. Он потерял голову от желания, не от любви.

– Разве Вивиен не заставляет тебя… пылать? – с трудом выговорила она, страдая от сознания, что ее чувство к нему – безнадежно.

Он спокойно взглянул ей в глаза:

– Не так.

Она опустила взгляд.

– Ты всегда Можешь найти себе женщину, Блейк, – запинаясь, пролепетала она.

Он наклонился над ней, опираясь на подлокотники ее кресла, и она оказалась в кольце его рук и в дыму сигареты, щекотавшем ее ноздри.

– Не такую, как ты, моя девочка, – хрипло произнес он. – Не пытайся уверить меня, что позволяла другому мужчине ласкать тебя, как позволила мне.

Ее дыхание стало горячим, а взгляд не мог оторваться от его галстука, в голове билось воспоминание о его руках на ее обнаженной спине, их жесткая искушенная нежность.

– Ты испугалась, потому что с тобой это впервые. Но если бы я настоял, ты бы занялась со мной любовью. И ты бы меня не остановила. Мы оба это знаем.

Ее охватило смятение, и она возненавидела его за то, что он мог делать с ней словами. Он делал ее уязвимой, податливой. Никогда прежде ни один мужчина не лишал ее воли. Это новое ощущение расслабляло ее и смущало, и, чтобы скрыть свой страх, она пыталась разозлиться.

– Ты хочешь себе польстить, да? – язвительно спросила она, подняв на него сверкающие глаза. – А вдруг я экспериментировала, ты не допускаешь этого, Блейк? – Она следила, как темнеет его взгляд. – Откуда ты взял, что я не испытывала ничего подобного с другими мужчинами?

– Кто? – выпалил он. – Филлип? Она отвела взгляд и тупо уставилась в свой блокнот. В его голосе звучала сдавленная ярость, а ей вовсе не хотелось сознательно доводить его до приступа бешенства. Если бы он прикоснулся к ней, она бы точно сошла с ума. Она всегда так реагировала на страстное мужское вожделение, трепетавшее в каждом твердом мускуле его тела. Сейчас она слишком уязвима, и, чтобы не выдать себя, ей остается только удерживать его на расстоянии протянутой руки.

– Давай-ка покончим с работой, – холодно сказал он, снова усаживаясь за свой стол и медленно давя в пепельнице сигарету. – Что там у нас с грузом полихлопка, который задерживается в Джорджии? Свяжись с тамошним филиалом и выясни, отправлен ли он. Он нужен распространителям для следующей рассылки.

– Слушаюсь, сэр, – ответила она безупречно деловым тоном. – Что еще?

– Да, вот что, – жестко произнес он, наблюдая за ее реакцией. – Пошлите дюжину красных роз Вивиен, на дом.

Это свалилось на нее как тонна кирпичей, но она и глазом не моргнула. Она аккуратно сделала запись в блокноте и кивнула.

– Дюжина. Я немедленно позвоню флористу. Что прикажете написать на карточке? Он все еще не сводил с нее глаз.

– Пусть напишут: «Благодарю за последний вечер». Подпись – Блейк. Понятно?

– Понятно, – ответила она. Ее голос прозвучал как-то сдавленно, но лицо оставалось бесстрастным. – Еще что-нибудь?

Он крутанул свое кресло и уставился в окно.

– Нет. Она вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Когда она усаживалась за машинку, ее глаза были полны слез.

Глава 8

– Только представить себе, неделя в Сент-Мартине, – вздохнула Мод, просматривая список домашних дел, который она составила для миссис Джонсон и приходящих служанок на то время, пока семья будет в отъезде. – Как это мило со стороны Блейка взять нас всех с собой, особенно когда он так хорошо ладит с Вивиен.

– Да, восхитительно, – бесстрастно отозвалась Кэтрин.

– Они почти не расстаются, – вздохнула Мод. – И смотрятся потрясающе: Блейк такой жгучий брюнет, а у Вивиен такая благородная осанка… Я думаю, на этот раз у него серьезные намерения. – Она всплеснула своими худыми руками и просияла. – Я обожаю устраивать неожиданные помолвки. Можно весь дом украсить орхидеями…

– Простите, Мод, но мне пора начинать собираться, – решительно произнесла Кэтрин, вставая с дивана. – Вы не возражаете?

Мод была полностью погружена в свои планы.

– Нет, дорогая. Ступай к себе, – рассеянно проворковала она.

Кэтрин поднималась по винтовой лестнице, чувствуя смертельную опустошенность. Проходя мимо комнаты Вивиен, она увидела в открытую дверь выставленный на всеобщее обозрение туалетный столик, на котором красовалась ваза, полная пунцовых роз. Без сомнения, Вивиен сделала это нарочно, и Кэтрин почувствовала что-то вроде выстрела в сердце. Хорошо хоть, что Блейк так и не представляет ее настоящих чувств. Иначе это было бы совершенно невыносимо, особенно после того, как он проявил столь внезапный и настойчивый интерес к соблазнительной блондинке. Вечером они отправлялись вместе шляться по ночным клубам, а с обеда запирались в кабинете Блейка.

Со времени возвращения в «Серые дубы» Кэтрин много времени проводила в обществе Филлипа. Похоже, что Блейка это страшно злило.